2016-04-15_120200Редкому поэту выпадает судьба Гомера. Редкий поэт, словно теряя авторство, переселяется с книжной страницы на уста миллионов и живет из поколения в поколение, как песня, сложенная целым народом.

Поэма Шота Руставели «Витязь в тигровой шкуре» — это больше, чем литература: строки Руставели давно уже стали частью души грузинского народа в его труде, в его борьбе, в его нелегких исторических судьбах.

Шота несходен с прочими известными певцами.
Как меч, в бою отточенный,
Со ржавыми ножами.
(Перевод В. Державина)

Эти строки народ сложил о своем поэте, и у них нет автора. Но то же самое по сути думали великие поэты Грузии во все времена. В конце XVII века Арчил, грузинский царь и поэт, писал, что Шота Руставели был родоначальником грузинской поэзии, а почти двести лет спустя Акакий Церетели сказал об авторе «Витязя в тигровой шкуре»:

Памятник твой светозарный —
Слава особого рода.
Мы за тебя благодарны
Творческим недрам народа…
(Перевод П. Антокольского)

Историческая судьба поэзии Руставели была поистине гомеровской. К сожалению, по-гомеровски скудными оказались фактические данные о жизни великого поэта. Его жизнь, оставившая сияющий след, существует во времени и в то же время как бы вне дат.

Шота Руставели: факты биографии

Известно, что Шота Руставели, «Шота из Рустави», был из простых, незнатных людей, что при дворе царицы Тамары, крупнейшего деятеля средневековой Грузии, чье имя само стало источником легенд, он занимал высокую должность казначея, что умер он в далеком Палестинском монастыре. Это и все. Об остальном говорит поэма, и она говорит достаточно как о самом поэте, так и о народе, чью душу поэт выразил стихами, восемь с половиной веков звучащими над горами и долинами Грузии.

Однако как ветви дерева сходятся в стволе, так в едином, человеческом, понятном и близком для всех «сходятся», срастаются различные по национальной форме культуры.

Руставели “Витязь в тигровой шкуре”: описание, анализ, краткое содержание

Поэма «Витязь в тигровой шкуре» пера Шота Руставели — явление не только грузинской, но и мировой литературы, ибо ценности, которые защищает поэт, дороги всем: это верность слову и дружбе, мужество, любовь.

В то же время поэма Руставели глубоко национальна, хотя среди главных ее героев вообще нет грузин, а сам Шота писал, что он переложил в грузинский стих иранское предание. Однако поиски персидского первоисточника поэмы, проводившиеся нашими учеными, ни к чему не привели: ничего подобного сюжету «Витязя в тигровой шкуре» в иранской литературе не было. Более того: по самому духу своему поэма, где главные герои — мусульмане, далека от персидской поэзии того времени. Персидские поэты противопоставляли мучительному ощущению «бренности бытия» чашу вина и поцелуй «солнцеликой» возлюбленной.

Философское мироощущение Руставели иное. Восхищение величием и красотой мира всегда присутствует в его стихах наряду с ощущением быстротечности всего земного. Но этому ощущению он противопоставляет не опьяняющие и простые радости бытия, а глубокую печаль, высокую любовь, действие.

Порывы страсти, любви, тоски, гнева в поэме могучи и грозны, словно порывы бури. Как бы символом, условным приемом, выражающим целомудренное и напряженное до предела чувство, любовь Автандила и Тариэля, главных героев поэмы, и являются столь удивляющие порой читателей слезы и обмороки бесстрашных богатырей.

Поэма построена на контрастах, глубоко драматических. Прежде всего контрастны сами герои поэмы. Вот Нестан-Дареджан, возлюбленная Тариэля, — энергичная, умная, властная, умеющая бороться за свою любовь девушка. А рядом с ней — возлюбленная Автандила царица Тинатин, кроткая, словно просветленная и в то же время внутренне твердая. Друг бурного, мятущегося, порой не владеющего собой Тариэля — столь же благородный и сильный, но вдобавок как бы олицетворяющий начало разума и такта, преодолевающего порывы страсти, Автандил.

Контрасты печали — и радости, обморока — и бешеного боя, рыданий — и страстной речи пронизывают всю поэму. Они уживаются в каждой ее строфе, словно внутри живой клетки. Вот Тариэль рассказывает о схватке с тигрицей, которую он хотел обнять, только что освободив от льва, обидевшего ее. Но тигрица напала на Тариэля:

Разъярясь, она кидалась, тело мне когтями раня,
И тогда ее с размаху я отбросил и убил…
Тут я вспомнил ссору с милой в день
последнего свиданья —
И от скорби сжалось сердце. Видишь слезы, 
Автандил?
(Перевод Георгия Цагарели)

В память об этой схватке с тигрицей, напомнившей ему Нестан-Дареджан, Тариэль и стал носить тигровую шкуру.

Благородное, человечное отношение к женщине, глубокое внутреннее убеждение поэта в человеческом равенстве женщины и мужчины — все это связано скорее с психологией человека эпохи Возрождения, чем с мироощущением средневекового Востока. Верность долгу дружбы, верность слову, сила чувства, воля к борьбе за свою любовь — эти качества героев поэмы сделали их любимыми героями Грузии в течение многих веков.

Кроме того, поэма «Витязь в тигровой шкуре» была благодаря афористичности стихов своеобразной энциклопедией житейской мудрости. Сотни ее строк стали поговорками: «Что раздашь — твое; что скроешь — то потеряно навек». «Из кувшина может вытечь только то, что было в нем». «Клевета для слуха то же, что полынь для языка». Все эти афоризмы – четкие и яркие.

Интерес к творчеству великого поэта в России всегда был очень велик. Еще в 1845 году была осуществлена первая попытка перевести «Витязя в тигровой шкуре» на русский язык. Было сделано несколько русских переводов поэмы; среди них широко известны переводы К. Бальмонта, П. Петренко, Г. Цагарели, Н. Заболоцкого, Ш. Нуцубидзе.

«Мерным словом упиваться может каждый, кто не глух», — говорит Шота Руставели. И не только для воспитания вкуса, но и для «воспитания чувств» знакомство с поэмой нужно нашей молодежи. «Витязь в тигровой шкуре» — это стихи, воспитывающие в человеке высокие нравственные качества.

Было бы очень полезно, чтобы издания поэмы, талантливо иллюстрированные такими художниками, как Ладо Гудиашвили или С. Кобуладзе, заняли почетное место на книжной полке в вашей семье.